Исправительное учреждение Калхун — одна из пятидесяти крупных тюрем, находящихся в ведении Департамента исправительных учреждений Флориды, крупнейшего агентства штата. Он находится в Блаунстауне, округ Калхун, во Флориде. Смотритель - мистер Хит Холланд.
Calhoun CI вмещает 1,350 человек. Мужчина, находившийся там с 2009 по 2014 год, говорит, что реальное количество заключенных составляет около 1,600 человек. Есть несколько камер, но большинство заключенных размещаются в блоках по 70 коек. Место очень грязное. Летом жара становится невыносимой, но заключенным приходится терпеть ее, потому что для них нет кондиционера (кроме случаев, когда они идут в юридическую библиотеку или если их кладут в лазарет).
Отступление: кем был Калхун?
В чью честь названа эта тюрьма и округ, в котором она расположена? Кем был этот Калхун?
Джон Колдуэлл Кэлхун (1782—1850) — конгрессмен из Южной Каролины и вице-президент Соединенных Штатов с 1825 по 1832 год. Он был сторонником рабства. Адвокат, а не защитник. В отличие от других политиков довоенного Юга, которые защищенный рабство как «необходимое зло», Калхун выступает это как «положительное благо», которое приносило пользу как рабам, так и их владельцам. Он утверждал, что со старыми рабами в Америке обращались лучше, чем с нищими в богадельнях Европы. В этом он, возможно, был прав.
Имя Калхун широко разбросано по карте Соединенных Штатов, как на севере, так и на юге. Он был присоединен к 14 городам, 12 округам, 79 улицам, проспектам, дорогам, переулкам и площадям, 17 школам и колледжам, 2 озерам, 2 паркам и нескольким тюрьмам штатов. Только 6 из этих 130 или около того объектов были переименованы.
Петиция Сабрины
Давайте начнем этот рассказ об условиях в Калхунском ИК с петиции, которую Сабрина Сайкс из Апопки, Флорида, направила губернатору штата на сайте change.org под названием «Остановить пытки и жестокое обращение с заключенными в Калхунском ИК». Она рассказывает, что случилось с ее сыном Кинаном вскоре после его прибытия в тюрьму в январе 2019 года:
Однажды вечером во вторник… женщина-охранник обвинила его в том, что он закатил на нее глаза. Затем капитан отвел его в ванную без камеры и сказал, что он собирается задушить его газом, избить и бросить в одиночную камеру, потому что ему показалось, что он видел, как он закатил глаза на женщину-охранника. Кинан заверил капитана, что не закатывает глаза. Кинан попросил меня сообщить об угрозе в офис генерального инспектора в тот же вечер. Я отправил отчет через веб-сайт IG. На следующий день мне позвонил помощник надзирателя Кент. Он поблагодарил меня за сообщение об угрозе и заверил, что будет проведено расследование, чтобы точно установить, что произошло…
Я кратко поговорил с Кинаном в пятницу вечером (1 февраля) и спросил его, все ли в порядке. Он заверил меня, что все в порядке, но охранники, которые угрожали ему, прибудут на дежурство в течение часа. Примерно в 6:30 мне позвонил другой заключенный. Он сказал мне, что охранники прошли и сразу же нацелились на Кинана. Они отвели его в ванную без камеры, раздели, отравили газом, избили и отвели в бокс. Мне позвонил другой заключенный, который описал, как Кинан сидел на своей кровати, когда к нему подошли охранники, схватили его и отвели в ванную без камеры, где его отравили газом и избили. Я получил третий звонок от родителя другого заключенного, который сообщил мне, как расстроен ее сын, потому что он только что стал свидетелем того, как охранники схватили Кинана с его койки, отвели в ванную, отравили газом и избили… Все трое свидетелей теперь был заключен под стражу в качестве возмездия.
Так что тюремная администрация была предупреждена. Они так легко могли помешать сотрудникам исправительного учреждения (охранникам) осуществить свою угрозу Кинану. Почему они этого не сделали? Возможно, им просто было наплевать. Или, может быть, они думали — неофициально, конечно, — что он должен быть сурово наказан за «неуважение к белой женщине»? В конце концов, Флорида была и остается частью «Юга» — хотя это не один из штатов, которые первыми приходят на ум, когда мы слышим эту фразу. Многие молодые чернокожие мужчины были убиты там за аналогичные — часто совершенно воображаемые — преступления.
9 февраля Сабрина опубликовала обновление:
Мой сын все еще находится в 24-часовом заключении. Я ничего о нем не слышал, хотя ему разрешено писать письма. Обычно он присылает мне два письма в неделю.
Еще одно обновление последовало 23 февраля:
В последнем письме, которое я получил от Кинана, описывались его первые четыре дня в заточении после того, как охранники отравили его газом и избили. С него сняли всю одежду и оставили лежать на бетоне без подстилки для сна. Никаких туфель, носков, брюк или рубашки; на нем были только боксеры. Затем он описал, как они включали вентиляторы, чтобы втягивать холодный воздух снаружи, чтобы еще больше мучить его. Теперь у него есть одежда... Сказали, что выбросили одежду из-за того, что на него применили газ, но надо было сразу заменить. Мне сказали, что ведется расследование всего инцидента, и он не будет освобожден до тех пор, пока оно не будет завершено… Я молюсь, чтобы его перевели из Калхуна.
Дальнейших обновлений нет, но более подробная информация об условиях в Калхунском CI содержится в комментариях. Подписавшимся предлагается оставить комментарий, объясняющий, почему они подписали петицию. Довольно много комментариев — 22 из 93 — упоминают жестокое обращение с подписавшейся стороной, другом или родственником (сыном, мужем, братом, отцом). Насилие всегда происходит «за кадром».
Ванда Гофф: «Мой муж находится в Калхауне. Я не слышал от него 9 дней. Я позвонил и узнал, что он был в ящике, но я беспокоюсь, потому что чувствую, что он уже написал бы мне, если бы мог. Он рассказывал мне истории о том, как охранники наказывают их. Заставлять их раздеваться до боксеров и обнимать фонарные столбы в холодную погоду и другие унизительные, бесчеловечные наказания. Я каждый день боюсь, что он в этом учреждении».
Смертельное насилие
В нескольких случаях жестокое обращение, по-видимому, привело к смерти:
Анджела Джонс: «Мой бывший муж был найден мертвым прошлой ночью в его камере заключения в Калхауне, и я еще не знаю, что произошло».
Джессика Тернер: «Мой отец покончил с собой в окружной тюрьме, вероятно, из-за всех травм, которые он пережил за годы в тюрьме».
Дайан Ховард: «У меня через систему проходит сын… Охранники ежедневно убивают и оскорбляют наших близких».
Лиза Мерфи: «Мой лучший друг скончался на прошлой неделе, потому что охранники издевались над заключенными… Ему было 33 года, он записался на программу графического дизайна, должен был выйти через 4 месяца, а теперь его нет. Это охранники.
Почти всегда причина смерти будет официально зафиксирована как естественная или случайная.
Обратите внимание, что даже такой «короткий» тюремный срок, как один год (приговоры короче этого отбываются в местной тюрьме, а не в тюрьме), может оказаться смертным приговором, если он отбывается в таком месте, как Калхун. Мягкий молодой человек, отправленный туда после того, как его осудили за незначительное ненасильственное правонарушение, либо погибнет, либо выйдет из глубоко травмированного суицидального крушения, либо выживет закоренелым и озверевшим преступником. Неужели судьи, отправляющие юношей в такие дыры, не ведают, что творят? А если да, то как они спят по ночам?
Наш товарищ Джо Р. Хопкинс был в Калхауне несколько месяцев; сейчас он находится в исправительном учреждении Окичоби, что немного менее опасно. Однажды он заметил, что Калхун — это «школа гладиаторов» — место, где охранники развлекаются, заставляя сокамерников драться друг с другом. Комментарий человека, подписавшего петицию Сабрины, подтверждает это:
Бернард Клосс: «Я был заключенным там в 2012 году. Сарджент из прачечной был очень оскорбительным, как и многие другие сотрудники исправительного учреждения. Меня тоже травили газом, угрожали и заставляли драться. Если я откажусь, мне сказали, что меня положат в больницу с новым обвинением».
СО иногда также прибегают к насилию в отношении посетителей. В письме ко мне один из заключенных Калхуна рассказал об этих случаях:
Когда моя мать пришла ко мне, … охранницы сильно погладили ее и ударили головой о стену. Я так и не увидел ее, она умерла в ту же ночь. Моя жена, находившаяся в комнате для посещений, слышала, что произошло. Она спросила, почему мою маму разбили по голове, и потребовала вызвать дежурного надзирателя. Вместо дежурного надзирателя к ее столу подошел член группы быстрого реагирования и сказал ей уйти. Она отказалась. Ее подняли — в ней было чуть больше четырех футов — и швырнули на пол, надели наручники сзади, снова подняли, снова швырнули на пол, затем вытащили на стоянку и доставили в местную окружную тюрьму, где ее предупредили не подавать никаких жалоб и отпустили.
[В другом случае], когда моя жена приехала ко мне в гости, она принесла игры и головоломки и пожертвовала их для использования посетителями и их детьми, но их положили в сундуки охранников и увезли. Когда она спросила почему, на нее напали несколько женщин-охранников. Они избили ее так сильно, что она все еще истекала кровью, когда шла домой.
В некоторых комментариях жалуются на коррумпированных охранников, которые провозят в тюрьму наркотики, сотовые телефоны и другую контрабанду. Один упоминает охранников, которые сами являются наркоманами:
Венди Санчес: «Там мой муж… Один офицер угрожал застрелить его… Эти офицеры под кайфом от молли».
«Молли» — сленговое название 3,4-метилендиоксиметамфетамина (МДМА), также известного как экстази. Это синтетический наркотик который изменяет настроение и восприятие, увеличивая энергию и удовольствие.
Охранники и банды
Порядочные заключенные сталкиваются с жестоким обращением не только со стороны охранников, но и со стороны других заключенных, являющихся членами банд, хотя и здесь охранники и особенно тюремная администрация виноваты в том, что дали бандам полную свободу действий.
Вот некоторые отчеты о групповом насилии и его влиянии на порядочных заключенных:
Жанна Ромине: «В этом году умерла пара заключенных, их смерть расследуется. Мой внук в настоящее время находится в изоляции после инцидента, связанного с бандой, когда он пытался защитить парня поменьше. Узнав, что Bloods теперь напали на него, он приобрел нож для защиты и был снова помещен в изолятор с DR [дисциплинарным отчетом]. Он находился в заключении в течение 15 лет без DR и с нетерпением ждал повторного слушания своего дела. Я трижды звонил надзирателю и докладывал об этом генеральному инспектору. Ответов пока нет. Говорят, его проверяют круглосуточно, а он говорит, что это неправда».
Заключенные, находящиеся под угрозой группового насилия, сталкиваются с Уловкой 22. Они знают, что нельзя полагаться на охранников в их защите. Однако если они вооружаются для самообороны, их наказывают и наказывают. Не предпринимается никаких попыток отличить агрессора от жертвы.
Ангельские Крылья Атилла: «Мой сын там. Он был избит и отказался от медицинской помощи. Охранники позволяют бандам править. Они разрешают им бить и колоть других заключенных. Охранники не защищают заключенных; каждый день они подвергают свою жизнь опасности. Есть несколько сокамерников, которые просят помощи, чтобы вытащить их из этой адской дыры, которой управляют грязные гангстеры. Надзиратель, его помощник, охрана, медперсонал — все нечисть… В этом месяце дали умереть молодому человеку, посадив его в яму с метамфетамином в желудке. Другие просили помочь ему. Но безрезультатно. Он умер. Теперь у его дочери нет отца, потому что Калхун так испорчен. Для них ничего не имеет значения, кроме того, что они делают все по-своему, принося телефоны и наркотики, чтобы заработать деньги. Жадные до власти волки, не уважающие ничего, кроме самих себя. Мой сын - человек, а не столб для порки. Он подвергся сексуальному насилию, его избивали, пока он не стал черным и багровым. Теперь они угрожают ему ножевым ранением. Они берут деньги с наших парней. Они звонят [родственникам] и говорят, что если они не получат денег, заключенного посадят. Где-то от 100 до 500 долларов от матери, отца, бабушки и т. д. Если деньги не выплачиваются, они взимают проценты! Это как очень плохой фильм из другой страны».
Дарлин Родерик: «Я подписываюсь от имени заключенного, находящегося там в заключении. На него напали, и он продолжал обращаться с просьбой о медицинском осмотре. Его мама звонила много раз, прежде чем они наконец доставили его в лазарет. Врач сказал, что ему срочно нужна операция на челюсти, которая была сломана в четырех местах. [Вместо этого] его посадили за то, что он «вел себя как ребенок». Они конфисковали его планшет, а женщина, ответившая на звонок, сказала его маме, что это из-за того, что он слишком много ей рассказывает. Мы, мамочки, позвонили в тюрьму, чтобы оказать ему медицинскую помощь, потому что у него были сильные боли, он не мог ни есть, ни спать. Нападение произошло примерно 21 октября, а 31 октября его окончательно перевели в больницу. Когда он прибыл, у него была температура 105.7, он был в коме. Приемная медсестра сказала его маме, что он в критической ситуации.
Эти комментарии поднимают ряд вопросов, требующих более подробного рассмотрения – изнасилование,[1] вымогательство, медицинская халатность.
Вымогательство принимает различные формы. Часто все начинается с кражи предмета, представляющего большую ценность для предполагаемой жертвы, например планшета или пары хороших ботинок. Затем жертве предлагается «заплатить выкуп», то есть выкупить его. Поскольку очень немногие заключенные имеют возможность зарабатывать деньги, настоящими жертвами становятся родственники, которые платят, чтобы защитить своего близкого человека.
Медицинское пренебрежение
Медицинское обслуживание в Calhoun CI предоставляется, в той мере, в какой оно вообще предоставляется, частной компанией Centurion Managed Care. Из базы данных вакансий на его веб-сайте мы находим, что десять вакансий в Калхуне в настоящее время незаполнены, включая медицинского директора Зоны и директора по сестринскому делу. Это означает, что медицинский персонал состоит исключительно из медсестер и фельдшеров, без врача, который мог бы дать им указания. У тюрьмы есть своего рода договоренность с практикующей медсестрой, которая работает в местной клинике для беременных и кормящих женщин; она время от времени посещает тюрьму, но не имеет там никакого офиса.
Даже когда присутствует врач, всегда следует помнить, что он/она не является независимым профессионалом, а всего лишь сотрудник Centurion. Таким образом, существует множество тестов и методов лечения, которые он/она может заказывать или проводить только с разрешения высших должностных лиц компании. В разрешении часто отказывают с целью снижения затрат. Это часто приводит к тому, что состояния остаются без лечения до тех пор, пока они не станут очень серьезными и трудно поддающимися лечению. Например:
Шейла Б. Селф: «Поскольку Тайсону было отказано в лечении кисты на его голосовых связках, она дала метастазы в рак горла 4-й стадии, в результате чего ему удалили голосовой аппарат. Этого можно было бы избежать, если бы удалить кисту с помощью лазерного луча».
Тюремный персонал не склонен верить описаниям заключенными собственных симптомов. Они исходят из предположения, что заключенные — симулянты и ипохондрики, и только веские доказательства обратного могут отвратить их от этой точки зрения в отдельном случае. Даже медицинский персонал в первую очередь беспокоится о том, чтобы разоблачить заключенных, которые только притворяются больными; лечение тех, кто действительно болен, занимает второе место. Такое отношение также играет важную роль в хроническом пренебрежении медицинскими потребностями заключенных.
Заключительные Мысли
Я сосредоточился на одной конкретной тюрьме, о которой мне удалось собрать некоторую информацию. Хотя Калхун, штат Флорида, пожалуй, одна из самых страшных тюрем, подобных ей много.
Для приблизительного представления о полном масштабе проблемы имейте в виду, что 1,600 человек в Калхауне составляют менее одной тысячной часть всех заключенных в стране. Согласно Инициатива по тюремной политике, почти 2 миллиона человек находятся в заключении в Соединенных Штатах в 1,566 государственных тюрьмах, 102 федеральных тюрьмах, 2,850 местных тюрьмах, 1,510 исправительных учреждениях для несовершеннолетних, 186 иммиграционных центрах содержания под стражей и 82 тюрьмах индийской страны, а также в военных тюрьмах, центрах гражданской ответственности. и государственных психиатрических больниц.
В настоящее время существует процедура, с помощью которой родственник или друг со стороны может сообщить о случае жестокого обращения и провести расследование. Это может создать впечатление, что тюремные власти серьезно настроены на борьбу со злоупотреблениями. Однако получить информацию для отчета сложно, если не невозможно. Заключенные не имеют права на бесконтрольное общение с посторонними[1] и подлежат наказанию за раскрытие злоупотреблений. Расследования являются внутренними, и о том, как они проводятся, ничего не известно. Как и внутренние полицейские расследования, они вряд ли приведут к действию. Нельзя ожидать, что учреждение будет контролировать само себя. На практике основной функцией процедуры рассмотрения жалоб является успокоение родственников жертв.
Заметки
[1] По поводу изнасилований рекомендую отчет Хьюман Райтс Вотч. Спасения нет: изнасилование мужчин в тюрьмах США.
[2] Единственным исключением является общение с юристами. Однако очень немногие заключенные представлены адвокатом: не говоря уже о расходах, очень немногие адвокаты готовы представлять заключенных. Большинство из многих заключенных, которые обращаются в суд, представляют самих себя.
